финиш.

[ravenwing-s]

наконец-то за два месяца осилили восемь фильмов вместе. Долго что-то... Ну это ничего, проблем же куча было...
Появилась мысль написать небольшую зарисовочку о жизни Крауча в тюрьме. Как он медленно сходил с ума. Как? Просто я сам погружаюсь в пучину. И видел то, что описывать буду... Я просто схожу с ума.
Так получилось, что у нас совпадают некоторые факты из жизни и года. Выбрал перса называется...

Кусочек текста.

Глаза открывать не хочется. Не хочется ничего. Щека, как и все тело, чувствует пронизывающий холод камня, на котором я почему-то нахожусь. Даже поежиться получается не сразу; любой визит дементоров бесследно не проходит ни для узников, ни для стражи. Одни еще долго находятся в спасительном бессознательном состоянии, пока другие тихо оставляют своих жертв до следующего раза...
Открыл глаза. Впереди все та же картина: серый камень, решетка... Закрыл глаза, словно надеясь, что теперь мираж уйдет. Глаза медленно, словно лениво, открылись... Нет. Все та же тюрьма и грязная камера пожизненного пристанища.
Надо добраться до койки, иначе окоченею и сдохну... И черт со мной... А хотя...
Глубокий вдох. Ползком добраться до ложа, которое стало родным и единственным за все время, что пробыл в этом ненавистном месте. Собрать остатки силы, напрячь почти безвольное тело и забраться на койку, расслабиться и пообещать себе никогда не подниматься больше отсюда.
Закрыть глаза.
Привычная темнота окутывает полностью, затягивает внутрь так, что вынырнуть не только не хочется, но и попросту не получится - уж слишком она приятна... Мягкая и обволакивающая, обнимающая, словно родная мать, укладывающая сына спать. Как в детстве...
Мама... Руки всегда теплые и ласковые. Счастливое детство, проведенное с ней одной - отец на работе. Сколько себя помню - одно паршивое Министерство... Оно забрало у меня отца. Оно забрало у меня все - отца, Милорда, свободу... И даже Фрэнк со своей женой не сказали ничего. Поделом им!..
Это было упоительно - Круциатус дает ощущение власти над человеком; ты сильнее и выше того, кто сейчас кричит и корчится у твоих ног. Жалкие... по-настоящему жалкие... Но мы перестарались. Может, он и знал что-нибудь, но теперь это покрыто непроницаемым туманом в его голове до конца его никчемной жизни.
Как и моей... Кто еще дольше проживет? Уж точно не я...
В сырой и затхлой камере дышать невозможно. Спасительная темнота одолевает вместе с пустотой после прихода нашей отвратительной стражи. Они доходят до последнего порога и останавливаются прежде, чем душа покинет измучнное тело, чем каждый раз доводят до изнеможения... Отключиться и никогда не приходить в себя. Забери меня навеки в свои объятия, мать-тьма...
Я вижу свою серую камеру и представляю, что в ней есть большое окно, из него видно океан. Я вижу каждый раз, как разбиваю это стекло и окунаюсь в ледяную воду. Делаю вдох... И соленая вода режет легкие... В другой раз я обязательно разбиваюсь о скалы, делая такой простой шаг вперед, не отрывая взгляда от заходящего солнца, которое должно обозначать и закат моей жизни.
Это обман, обман, обман! Все мираж! Иллюзия! Ха!
Вот я иду по привычной дорожке к дому, где я рос. Вхожу в приглашающе распахнутые двери. И нет ни звука. Только наверху кто-то рыдает и шепчет имя, которое все еще на слуху...
Свет... Уже утро и встает солнце. Снова ночь. Утро. Ночь. Утро.
Ночь.
Одно сменяет другое за доли секунды, которые кажутся вечностью в круговороте мироздания. Утро длится невообразимо долго, сжигая и уничтожая; ночь непростительно мало холодит обожженную кожу. Крик боли каждый раз разрывает легкие. И все начинается заново...